Джон Китс

Джорджу Фелтону Мэтью

Поэзия дарует наслажденье:
Вдвойне прекрасней братство в песнопенье.
О Мэтью! Кто бы указать сумел
Судьбу отрадней, радостней удел,

Чем тот, что выпал бардам столь известным?
Они своим могуществом совместным
Венком почтили Мельпомены храм:
И льет на сердце пылкое бальзам
Мысль о таком содружестве свободном,

Возвышенном, прекрасном, благородном.
Пристрастный друг! Напрасно за тобой
Стремлюсь в края поэзии благой,
Напрасно вторить я б хотел певучим,
Несущимся над гладью вод созвучьям

В Венеции, когда закат блестит
И гондольер в его лучах скользит.
Увы! Иных забот суровый ряд
Меня зовет забыть лидийский лад,
Держа мои стремления в оковах,

И часто я страшусь: увижу ль снова
На горизонте Феба первый луч
И лик Авроры розовой меж туч,
Услышу ль плеск в ручье наяды юной
И эльфа легкий шорох ночью лунной?

Подсмотрим ли опять с тобой вдвоем,
Как сыплется с травы роса дождем,
Когда под утро с празднеств тайных фея
Спешит, незрима смертным, по аллее,
Где яркая полночная луна

Воздушной свитою окружена?
Но если б мог я с Музой боязливой
Забыть мгновений бег нетерпеливый -
Во мраке улиц, средь тревог и зла
Дарить восторг она б не снизошла.

Мне явит дева взор свой благосклонный
Там, только там - в тиши уединенной,
Где, полон романтических причуд,
Поэт себе отыскивал приют;
Где сень дубов - друидов храм забвенный -

Хранит цветов весенних блеск мгновенный,
Где над потоком клонят купы ив
Ветвей своих сребристый перелив,
Где кассии поникшие бутоны
С побегами сплелись в глуши зеленой,

Где из заглохшей чащи соловьи
Разносят трели звонкие свои;
Где меж подпор святилища лесного,
Под тенью густолиственного крова
Таящимся фиалкам нет числа,

Где с наперстянкой борется пчела.
Угрюмая руина там извечно
Напоминает: радость быстротечна.
Но тщетно все! О Мэтью, помоги
Услышать Музы легкие шаги,

Проникнуться высоким вдохновеньем:
Вдвоем мы предадимся размышленьям -
Как Чаттертона в запредельный мир
Призвал, увенчан лаврами, Шекспир;
Как мудрецы к бессмертной славе вящей

Оставили в столетьях след слепящий.
Нам стойкость Мильтона внушит почтенье;
Мы вспомним тех, кто претерпел гоненья,
Жестокость равнодушья, боль презренья -

И муки превозмог, стремясь упорно
На крыльях гения. Затем, бесспорно,
С тобой мы всем по праву воздадим,
Кто за свободу пал, непримирим:
Швейцарец Телль, наш Альфред благородный
И тот, чье имя в памяти народной -

Бесстрашный Уоллес: вместе с Бернсом он
Оплакан будет нами и почтен.
Без этих, Фелтон, воодушевлений
Не примет Муза от меня молений;
К тебе она всегда благоволит -

И сумерки сияньем озарит.
Ведь ты когда-то был цветком на лоне
Прозрачного источника на склоне,
Откуда льются струи песен: раз
Диана юная в рассветный час

Там появилась - и, рукой богини
Тебя сорвав, по голубой пучине
Навстречу Фебу отпустила в дар,
И Аполлон горящею как жар
Облек тебя златою чешуею.

Ты умолчал - чему дивлюсь, не скрою, -
Что стал ты гордым лебедем потом,
И отразил кристальный водоем,
Как в зеркале, вдруг облик мне знакомый.
К чудесным превращениям влекомый,

Ни разу не рассказывал ты мне
О том, что скрыто в ясной глубине,
О том, что видел ты в волне прибрежной,
Сцеловывая корм с руки наяды нежной.

Перевод: Григорий Кружков