Уэссекские вершиныЕсть в Уэссексе вершины,
будто милующая рука
Их лепила для забытья, для мысли -
и для смерти. Пока
Я стою к востоку, на Ингпен-Бикон,
или к западу, на Уиллз-Нек,
Я знаю, что здесь я был до рожденья
и сюда вернусь навек.
Внизу - ни братьев, ни друзей,
ни души, с которой дано
Понять, что все о тебе известно
и все тебе прощено.
Внизу они странны и далеки,
внизу мне союзника нет.
Но цепи рассудка не так гремят,
если небо - ближайший сосед.
В городах безумные тени,
как сыщики, ходят за мной,
Тени юности, спутники мои,
прошлого призрак худой.
Они меня ловят, они твердят
о том, чему я не рад:
Холодные усмешки мужчин,
женский презрительный взгляд.
Внизу я, должно быть, предал себя,
того, кем некогда был,
Кем быть перестал. Он бродит, ища,
кто бы его вразумил.
Какая сила меня вогнала
в этот облик чужой,
В бабочку, бросившую его -
старинный кокон свой.
Я на равнину не спущусь,
чтобы призрака не встречать:
Он никем не видим, но сердце мое
перестает стучать.
И шпилей городских я боюсь
из-за тех, кто давно угас:
Никому не видимые, с меня
они не спускают глаз.
Есть призрак в Йеллем-Ботом,
он вечно стоит под луной.
Есть другой, он сжимает тонкий рот
под гробовой пеленой.
Есть еще дух железных дорог:
куда я ни сбегу,
Его профиль в окне, и он говорит,
чего слышать я не могу.
А дивная женщина... Но теперь
я - только мысль ее;
Мысль сменяет мысль; давным-давно
она думает свое.
Впрочем, она не знала,
как можно ее любить...
Но время от нежности лечит.
Я рад ее отпустить.
И я поднимаюсь на Ингпен-Бикон,
на Уиллз-Нек, на восток,
На ближние, дальние холмы,
где воздух пуст и высок,
Куда женщины со мной не пойдут,
где не встретишь мужчин,
Где призраки вынуждены отступить,
где я наконец один.
Перевод: О. Седаковой |
